Среди разнообразных материалов, выявляемых в ходе ежегодных археологических исследований, проводимых в степях юга Восточной Европы, вызывают интерес подкурганные захоронения раннесредневековых кочевников. Отличительными чертами погребального обряда некоторых из этих захоронений являются: сооружение земляных насыпей над могилами, сооружение под насыпями вокруг погребений квадратных или круглых ровиков, могилы с подбоями, трупоположение человека в подбое, помещение вместе с погребенными останков жертвенных животных — коня и барана, чаще всего во взаимосочетании их друг с другом. В указанных захоронениях, даже в разрушенных, попадаются, как правило, многочисленные вещи, позволяющие относить данные комплексы к эпохе расцвета Хазарского каганата — VIII—IX вв. Ряд авторов при этом считают возможным предположительно связывать эти погребения с хазарами [1, с. 133, 134; 2, с. 182; 3, с. 59; 4, с. 45; 5, с. 165; 6, с. 82]. В качестве рабочей гипотезы мы также считаем возможным присоединиться к данной точке зрения. Заметим, однако, что, несмотря на значительное количество раскопанных в 60—80-е годы захоронений, большинство из них до сих пор остаются еще неопубликованными. В связи с этим особенности погребального обряда, ареал данных памятников намечаются пока лишь в самых общих чертах. Поэтому каждая новая находка подобных комплексов имеет, как нам представляется, важное источниковедческое, а, в конечном счете, и историческое значение. Именно такой находкой являются три подкурганных захоронения, обнаруженные на высоком правом берегу р. Иловли (левый приток Дона), между руслами впадающих в нее небольших степных рек Мокрая Ольховка и Малая Казанка (рис. 1, 1, 2), в составе двух могильников, получивших в ходе исследований названия Петрунино IV и Барановка Г.
Группа курганов Петрунино IV располагалась на плоской вершине небольшого останца. В ее составе было 10 насыпей, исследованы семь, из них шесть относились к эпохе раннего железного века. Раннесредневековый курган (№ 7) находился на небольшом удалении от остальных насыпей группы, к северу от них (рис. 1, 3). Его размеры: диаметр 8, высота 0,3 м (рис. 2, 7). Прямоугольная с закругленными углами могильная яма, ориентированная длинной осью по линии ВСВ—ЗЮЗ, была заполнена материковым песком, сильно перемешанным с камнем. Вдоль северной стенки могилы оставлены две ступеньки, в южной сооружен правильно прямоугольный в плане и разрезах подбой, вход в который был закрыт массивными вертикально стоящими деревянными плахами. К ним внутри подбоя на полу было пристроено трапециевидное в плане невысокое сооружение из таких же вертикально поставленных досок. Назначение этого сооружения осталось неясно. У южной стенки подбоя вытянуто на спине, головой на восток — северо-восток был положен скелет взрослого человека (рис. 2, 5).
За черепом погребенного обнаружены остатки обложенного берестой деревянного седла (рис. 2, 10). Под ним находились череп и сложенные кучкой кости нижних конечностей жеребенка. На луке седла лежали во фрагментах остатки деревянной чашечки, скреплявшиеся по краю бронзовыми обоймами и гвоздиками. Здесь же обнаружена цельнолитая бронзовая, видимо сбруйная, овально-рамчатая пряжка с прямоугольным стержневым приемником (рис. 2, 3). У правого плеча погребенного лежало железное арочное стремя с выделенной прямоугольной петлей для путалища, плоской, слегка вогнутой внутрь подножкой, укрепленной снизу продольным ребром жесткости (рис. 2, 9). Рядом находились двусоставные железные удила с псалиями и дополнительным трензельным кольцом, вставленным в конец одного из звеньев (рис. 2, б). У правого локтя умершего был поставлен глиняный лепной горшок с плоским, слегка вогнутым дном, шаровидным, расширяющимся кверху туловом, отогнутым наружу венчиком, украшенным по краю пальцевыми защипами. В тесте сосуда содержалась примесь слюды (рис. 2. 8). У локтя левой руки найдена пара изогнутых в верхней трети боковых концевых костяных накладок лука, скреплявшихся друг с другом железным штифтом (рис. 2, 4). На тазовых костях найдена бронзовая цельнолитая треугольно-рамчатая поясная пряжка со стержневым приемником (рис. 2, 2), а у кисти левой руки — положенные друг на друга две части сломанного еще в древности железного кинжала без перекрестья со следами дерева от ножен на лезвии (рис. 2, 7). Под нижней челюстью погребенного обнаружен серебряный куфический дирхем (рис. 3, 1).
В 6 км восточнее группы Петрунино IV располагались курганы могильника Барановка I. В его составе насчитывалось 27 насыпей, из которых исследованы 26. К эпохе бронзы и раннему железному веку относились 24 насыпи, к раннему средневековью — две. Одна из них (№ 13) находилась в западной части могильника, другая (№ 27) — в восточной (рис. 1,4). Насыпь сильно распаханного кургана 13 тем не менее являлась второй по величине в данной группе — ее современный диаметр 34, высота 1,85 м. Вокруг расположенной в центре кургана могильной ямы, в основном с ее западной стороны, на погребенной почве зафиксирована тонкая ровная прослойка материковой глины неопределенной формы, являвшейся, по-видимому, остатками выброса из могильной ямы. На уровне древней дневной поверхности выявлен круглый в плане и чашеобразный в разрезе ровик, окаймлявший внутреннюю часть подкурганного пространства. Диаметр окруженной рвом площадки 19—20 м. Глубина рва 0,5—0,8 м. Заполнение его представляло собой почву типа чернозема, отличавшуюся как от материала более грубой погребенной почвы, так и от насыпи. Сверху ров перекрывался слоями, образовавшимися в ходе оплывания и распашки курганной насыпи (рис. 4, 1). На площадке вокруг могилы в разных местах обнаружены фрагменты керамики от четырех различных сосудов: двух сероглиняных лепных горшков, содержавших в тесте примесь шамота, одного сероглиняного гончарного сосуда с примесью органики в тесте, одного красноглиняного гончарного сосуда, возможно амфоры.
Потревоженная, очевидно, еще в древности овальная в плане могильная яма была ориентирована длинной осью по линии ССЗ—ЮЮВ. Вдоль восточной стенки оставлена ступенька, а в западной сооружен подбой, на дне которого находились разбросанные кости скелета мужчины старческого возраста. Череп европеоидный, брахикранный, с признаками искусственной деформации(прим.2). Погребенный, по-видимому, был ориентирован головой на юго-юго-восток. На дне подбоя вперемешку с костями человека были найдены кости ног и нижняя челюсть лошади, на которой сохранились следы бронзовых окислов. В заполнении входной ямы обнаружены три позвонка и кость задней нога барана. В засыпи также встречались кусочки дерева и угли. Последние были зафиксированы и по всему дну подбоя. Кроме того, местами на дне прослеживались остатки органической (войлочной?) подстилки (рис. 4, 2).
На дне подбоя среди разбросанных костей собраны фрагменты горшка с ручкой, изготовленного на гончарном круге (позднее был полностью восстановлен).
Сосуд имел плоское дно, яйцевидный приподнятый кверху корпус, отогнутый наружу венчик, украшенный косыми насечками. На внешней стороне тулова имеется налеп в виде латинской буквы V. Все тулово покрыто неглубокими врезными горизонтальными линиями, выполненными гребенчатым штампом. Поверхность светло-коричневая, в тесте содержится примесь толченой керамики (рис. 4, 20). На дне также найдены бронзовые фигурные украшения ремней, среди которых находились: три массивные накладки, наконечник и обойма, украшенные гравированным орнаментом, имитировавшим раскрытый бутон лотоса (рис. 4, 3, 4, 13), шесть небольших гладких бляшек (рис. 4, 6—8) и цельнолитая треугольно-рамчатая пряжка с полуовальным щитком (рис. 4, 5). Все украшения, за исключением обоймы, были покрыты позолотой. Кроме того, в погребении обнаружены: железный черешковый трехлопастной наконечник стрелы со срезанными под прямым углом лопастями и уступом у основания (рис. 4, 72), билоновый перстень с выпуклым расплющенным щитком, украшенным двумя линиями точечного орнамента (рис. 4, 9), золотой солид (рис. 3, 2). Под челюстью лошади найдены два деревянных предмета неясного назначения, изготовленных в виде миниатюрных «наверший» (рис. 4, 16, 17). Возможно, это были пробки кожаных бурдюков. В заполнении и на дне могильной ямы собраны мелкие фрагменты железных предметов: прямоугольная пряжка с подвижным язычком, обломки гвоздей, согнутая из тонкой пластины обойма с приставшими волокнами дерева, небольшое колечко, две скобы из круглого в сечении прута с раскованными концами, одна трапециевидная скоба с перемычкой (рис. 4, 10, 11, 14, 15, 18).
По-видимому, все эти предметы были креплениями колчана. В погребении также обнаружены мелкие фрагменты, которые предположительно можно считать обломками палаша или сабли, а также остатки ножа (рис. 4, 79).
Второй раннесредневековый курган могильника Барановка I (№ 27) располагался на нераспаханном участке и также был довольно крупный: диаметр его 12, высота 0,55 м. В насыпи кургана на древней дневной поверхности зафиксированы следы кострища: угли, прослойки золы, куски докрасна обожженной глины. Особенно мощным кострище было в центре — над могилой и вокруг нее. С восточной стороны могилы на древнем горизонте найдены разрозненные кости лошади и барана, следы ритуальной тризны (рис. 5, 7). Могильная яма прямоугольная с закругленными углами, ориентирована по линии ЗЮЗ—ВСВ. Вдоль северной стенки оставлена ступенька, в южной сооружен подбой. На ступеньке во входной яме лежал череп лошади, обращенный мордой на запад. Рядом с ним находился череп барана. В восточном конце ступеньки были помещены отчлененные по пястный сустав кости ног коня (рис. 5, 2). В челюстях черепа лошади находились обломки железных двусоставных удил с эсовидными псалиями (рис. 5, 3). Между нижними конечностями и черепом коня лежало железное стремя с выделенной овальной петлей и узкой прямой подножкой, укрепленной снизу продольным ребром жесткости (рис. 5, 4).
На дне подбоя обнаружен скелет мужчины 30—35 лет, лежавший на спине вытянуто, головой на запад — юго-запад. Руки слегка согнуты в локтях, ноги чуть сдвинуты влево. Череп погребенного имел выраженные признаки сильной монголоидности (рис. 5, 2). За головой скелета находился глиняный лепной горшок, плоскодонный, с шаровидным туловом, отогнутым наружу венчиком, украшенным по краю косыми насечками. Тесто сосуда с примесью толченой керамики (рис. 5, 6). Рядом с горшком лежала кость ноги барана. Здесь же были обнаружены фрагменты железного ножа (рис. 5, 5). Слева от черепа человека находился полный скелет молодого барашка.
Таким образом, для погребального обряда рассматриваемых в данной работе памятников характерны следующие особенности.
1. Сооружение над захоронениями курганных насыпей.
2. Проведение вокруг погребений ритуальных поминальных действий, тризн, от которых до нас дошли и были зафиксированы разбросанные вокруг могил кости животных, обломки сосудов и следы кострища.
3. Сооружение могильных ям с оставлением ступенек на дне вдоль одной длинной стороны и с подбоями в другой.
4. Положение погребенных в могилах вытянуто на спине. Ориентировка умерших неустойчива.
5. Сопровождение погребенных ритуальными жертвенными животными: конем и бараном, а также оружием, сбруей, украшениями.
Наиболее яркая черта погребального обряда подобных захоронений в некоторых других регионах — наличие подкурганных ровиков — прослежена здесь лишь в одном погребении (Барановка 1/13). Следует отметить, что оно, несмотря на разрушение, отличается от двух остальных богатством инвентаря. Возможно, что эти две особенности обряда взаимосвязаны.
Аналогии вещевому инвентарю, представленному в захоронениях этого типа, в том числе и в иловлинских памятниках, хорошо известны в степных и лесостепных древностях Восточной Европы второй половины VIII—IX в. (салтово-маяцкая культура). К сожалению, публикуемые в данной статье материалы не дают возможности как-то существенно уточнить дату рассматриваемых комплексов. Поэтому при решении этого вопроса исследователи обращаются к на¬ходкам монет, сравнительно часто попадающихся в подкурганных захоронениях хазар [2, с. 180—183; 7, с. 64, табл. I; 8, с. 103, рис. 4, IV—VI]. Найдены они были и в иловлинских погребениях. Одна из монет — золотой солид (Барановка 1/13) на обеих сторонах имела погрудные изображения анфас византийских императоров, увенчанных коронами (рис. 3, 2). На лицевой стороне — Константин V Копроним и Лев IV Хазар, на обороте — Лев III Исавр, держащий в правой руке крест. Монеты этого типа чеканились в Константинополе в 751—754 гг. (9, с. 379, табл. XLIII, 23) (прим.3). Размеры диска 1,91x1,83 см, толщина 0,123 см. Гурт обрезан, поверхность со следами потертости. Штемпели перевернуты. Вес 4,2 г. Другая монета — серебряный дирхем (Петрунино IV/7) на обеих сторонах монетного диска имела в центре горизонтальные трехстрочные тексты, окруженные по краю круговыми легендами и концентрическими линиями (рис. 3, 1). Все надписи выполнены арабским куфическим письмом. Дирхем был отчеканен во временной резиденции арабских правителей — городе Эль-Гашемии (Хашемии) при халифе Абу-Джафар ал-Мансуре Аббасиде в 139 году эры хиджры (756/57 гг.) [10, с. 69, № 701 ]. Размеры диска 2,6x2,55 см. Гурт ровный. Изображение хорошо сохранилось. Штемпели перевернуты. Месторасположение дирхема в могиле — под нижней челюстью, отсутствие на диске отверстий или же приклепанных пластин для подвешивания позволяют уверенно интерпретировать находку как «обол мертвого»(прим.4).
Обе монеты, таким образом, относятся к началу второй половины VIII в.— времени расцвета Хазарского каганата и периоду наиболее активного взаимо¬действия его с крупнейшими государствами той эпохи — Византией и Халифатом.
Очевидно, этим временем и следует датировать обнаруженные на Иловле хазарские погребения. Как известно, интенсивный приток восточных монет в Европу начался лишь после окончания в первой половине VIII в. арабо-хазарских войн и уже с самого его начала был достаточно мощным. Быстро шло также и обновление используемой денежной массы. Время, затрачиваемое арабскими монетами на преодоление пути от мест их чеканки до районов Восточной Европы, использование их там вплоть до выхода их из обращения в целом не превышало 3—8 лет [11, с. 22]. Исходя из этою, определение даты петрунинского погребения непосредственно по обнаруженной в нем монете в данном случае, по нашему мнению, представляется вполне приемлемым.
Исследованные на Иловле раннесредневековые погребения способствуют дальнейшему углублению представлений о хазарах и их культуре. Они существенно расширяют географию погребальных памятников хазар в северо-восточном направлении, позволяют выявить некоторые новые черты их обрядности. Они дают возможность связать захоронения этого типа с материальной культурой всего каганата, позволяют удревнить, как нам кажется, благодаря сужению даты по монетам, хронологию некоторых обнаруженных в погребениях предметов.
